Гид по «тюряжке легкого режима». Или руководство для тех, кто «сел» по ошибке - Петр Дмитриев

В первый день нам было поручено ни много ни мало сдвинуть бордюр в сквере перед штабом на метр в сторону, чтобы расширить дорожку. Видите ли, к столетнему юбилею колонии они решили облагородить лужайку перед тюрьмой. Какая прелесть, черт побери. Так трогательно. Собственно, это задание мы растянули на всю неделю. Ведь для этого надо было выкопать сначала канаву под бордюрный камень длиной метров 60, потом выкопать сам камень (60 штук соответственно), перенести, выровнять по линии (причем в местах клумб надо было выложить камнями овал) и по уровню закопать. И все это под жарким майским солнцем. На это отвели четырех человек. Остальные разгружали грузовики с землей для лужайки, продуктами на склад, строй материалами, одним словом, работали грузчиками. Зона-то была женская, и рабочей силы был дефицит.

Сама работа в ИК-111 была довольно однообразной, и не так чтобы уж очень утомительной, чтобы о ней много писать. Спина и руки, конечно, побаливали. Но не критично. Зато быт был довольно своеобразный. Как я уже говорил, жили мы в гараже. Режима, в отличие от лагеря, у нас не было. Работа начиналась в девять. А спать можно было хоть до 8:45, а не подскакивать в шесть утра. Никто не приходил нас будить, устраивать построения и досмотры. Мы вставали, быстро умывались и пили чай с бутерами. Потом пешком шли к штабу, где нас встречал наш «прораб» капитан Игорь. Он отводил нас на 3-й участок зоны на склад инструментов. Это же была зона общего режима, а не наш недообщий полупоселóк. И вход в нее был соответствующим. Чтобы попасть на промку, а именно к 3-му участку, надо было пройти четыре кордона. Причем каждая следующая железная дверь не открывалась, пока не закрыта предыдущая. Но все это была видимость строгости и безопасности. Нас обыскали и «прозвонили» только в первый день. Всю остальную неделю охрана, узнав наши рожи, пропускала нас без проверок, да еще и по рации передавала, что пришли поселенцы, и их нужно везде пустить. При желании мы могли легко затянуть девкам-сиделицам что угодно. Балалайку, наркоту, синьку… (Кажется, кто-то из нас пару раз это провернул. Но я лично не видел и фонарик не держал). Но почему-то охрана считала нас невинными и безобидными. Третий участок оказался огромным по площади крытым помещением с остатками гигантских слесарных и столярных станков. Очевидно, что когда-то, когда ИК-111 была «малолеткой» – колонией для несовершеннолетних преступников, здесь было хорошо налаженное производство на этих промышленных мощностях. Сейчас участок выглядел плачевно. Большая часть помещения пустовала, только на полу остались промятые следы от станин. В одном углу был склад инвентаря, огороженный сеткой рабицей: лопаты, грабли, ломы, болгарки, молотки, тачки. Оттуда-то мы и брали все, что нужно для бордюрных работ, и шли обратно через все кордоны к скверу перед штабом. В 12:30 был обед. Мы бросали инструменты, умывались в туалете штаба, и опять в зону. Но уже не на третий участок, а в жилку к столовому корпусу. Нам давали одного охранника из дежурной смены в сопровождение. Говорили, что для нашей же безопасности. Мол, у девчонок у всех срокá большие, сидят они давно, условия тяжелые, девки все голодные до мужиков, мало ли что может произойти. В столовую мы проходили уже после обеда всех отрядов осужденных. Поэтому столовка была полностью в нашем распоряжении. Местная баланда в отличие от Зеленоградской, была просто великолепной. Девчонки готовили сами, как для себя. Еда была вкусной, почти домашней, всегда горячей и в больших количествах. По дороге с обеда мы то и дело встречали группы ЗЭЧек, убирающих территорию или вешающих белье для сушки. Ужас и кошмар. Основная их масса – здоровенные мужеподобные бабы без «витрин*», синие от татух, плюющиеся, матерящиеся и смолящие приму. Даже нам с нашим длительным воздержанием было стремно на них смотреть. Правда, изредка попадались симпатичные наркоманочки. Даже несмотря на то, что все фигуры скрывала одинаковая черна роба и зеленые головные платки, некоторые были очень даже ничего. Игорь рассказывал, что основной перечень статей в этой зоне был: 105-ая – убийство – и 228-ая – наркота. Причем большая часть сто пятых была совершена с особым цинизмом и жестокостью, в основном на почве ревности, измен и другой бытовухи. Расчлененки, кислота, пилы, утопленники, молотки и прочие сопутствующие ужасы были почти в каждом втором деле. Женщины все такие суровые и мстительные, если их довести. Кроме убийц и наркоманок в ИК-111 сидело много вороваек и мошенниц.

Пару раз в ИК-111 по дороге из третьего участка мы встречали толпу цыганок бомжеватого вида по колено в грязи. И руки у них были по локоть в чем-то, очень напоминающем дерьмо. Зрелище – не пожелаешь врагу в кошмарах. Половина беззубые, другая половина с золотыми зубами. Волосы свалялись в патлы. Объяснение этим непонятным существам в зоне было банально простое. Оказалось, что ИК-111 содержит небольшую свиноферму, и эти благоухающие леди работали там свинарками. Они в натуре все были перемазаны дерьмом большую часть рабочего дня. Но удивительное дело: несмотря на то, что никто (ни ЗЭЧки, ни мусоришки) не любил иметь с ними дело из-за их внешнего вида и «амбре», как только время доходило до забоя животных, все чуть ли не из штанов выпрыгивали, выпрашивая их отложить им кусочек посочнее. А вообще в женской колонии встречалось множество разнообразных групп, классов и типов сиделиц: коблы, ковырялки, чепёхи и другие непонятные слова.

После обеда мы снова отправлялись на работу. Часов до 5. Затем у нас был выбор: идти на ужин в зону или идти в гараж, отправив в жилку за едой одного гонца. Естественно мы выбирали гараж. Обычно Макс, как самый опытный, гонял за едой. А мы употребляли ее уже в нашей коморке перед телевизором. Иногда по дороге от зоны до гаража мы заходили в киоск за газировкой, сладостями и другой мелочью. Пару раз за неделю мы даже совершенно свободно купили водки и с удовольствием выпили ее за гаражом. Нас ведь в Пикше никто не проверял и не досматривал. И мы стали потихоньку «ловить слабости*».

С телефоном там тоже было все почти «по зеленой». Я привез с собой из КП-222 билайновские «мозги». А сами трубки мы брали у «старичков» – у Макса и Димона. Димон, он же Круглый, почему то по-началу опасался давать нам «тырку», но выхода у него особо не было, нас ведь было больше, и все мы были ЗЭКи, а ЗЭКи должны помогать друг другу, и со временем он угомонился.

Вообще, хочу отметить, что у мусоров, отвечающих за трудоустройство и организацию работ в зонах, есть поразительный и уникальный навык. В качестве «бугров*», бригадиров и прочих старшúх из всех ЗЭКов они сходу выбирали самого ответственного, самого трудолюбивого и самого трусливого сидельца. Они за все отвечали, выполняли львиную долю работы сами, и опасались любых запретов, тщетно увещевая всех остальных не употреблять их. Но все их нытье обычно никто не брал в расчет, все действовали по своему разумению. Бугры почти никогда никого не сдавали, в силу своей трусости, опасаясь мести и расправы. Круглый был как раз одним из таких. Опасался открытого использования телефонов (свою трубу прятал так, что ее потом нужно было пол часа откапывать), очень нервничал, когда мы выпивали, филонили или спорили с начальниками в погонах. Хотя нам ни разу ничто реально не угрожало.

Как я уже говорил, в гараже не было никаких удобств, кроме маленького умывальника. А работали мы на улице под палящим солнцем, сдобренные выкопанной землей и дорожной пылью. Да и сама работа была утомительная и потовыделяющая. Одним словом, душа очень не хватало. На третий день труда мы уже окончательно превратились в грязных, небритых, вонючих мужиков. Такая обстановка нас не устраивала в корне, и после обеда мы всей кодлой пошли брать штаб штурмом. Мы собрались у кабинета Владиховны, постучали и ввалились в приемную, ультимативно заявив, что больше работать не будем, если нам не организуют помывку. Любую. Душ, баню, бассейн – что угодно. Хозяйка умилилась такому акту борьбы за гигиену и обещала нам в тот же день организовать поход в душевую на зону. «Тем более, что там как раз отремонтировали банно-прачечный комплекс. Как раз и опробуете». После работы мы «по шурику*» откопали в баулах «мыльно-рыльные» принадлежности, чистую одежду, тапки, полотенца и пошли в зону. Как обычно, нам дали одного охранника. Банный комплекс находился на полдороги к столовой, сразу за бывшей церковью, которую во времена Советского союза переделали в литейный цех. По дороге мы не встретили ни одной ЗЭЧки. Скорее всего они были на ужине. Нас завели в корпус. Он действительно оказался только что отремонтированным. Новая плитка, новые «лейки», новые окна, вешалки и прочие атрибуты душевой. Кроме одной детали. Душевая находилась на первом этаже, а штор, даже самых примитивных, на окнах еще не было. Мы с удовольствием и пристрастием приступили к помывке, и как раз на середине процесса в зоне закончился ужин. Сотни голодных до мужиков женщин, девушек и бабищ стали проходить мимо нас. Обычно они передвигались по зоне строем, как положено по правилам внутреннего распорядка, и хором пели «Марусю», но когда они увидели через окна голых мужиков в душе, строй немедленно сбился, смешался, пение смолкло, и начали раздаваться вздохи удивления и похабные выкрики. Много выкриков. И возбужденного смеха…